В один из холодных и промозглых октябрьских дней, когда «дело было вечером и делать было нечего», я открыл местную газету и равнодушно стал изучать населенные пункты, составлявшие избирательные участки Сычевского района на очередных выборах. Просматривая состав одного из избирательных участков, я с удивлением заметил, что деревни, в которой я нахожусь в гостях у родственников, Писково в списках нет. Не было в перечне и соседней деревни Торопчино. «Вот это да-а-а, - подумал я, - наиболее крупных сейчас деревень Писково и Торопчино нет! А вот деревня из... одного (!) дома - Капустине - есть. Что-то здесь не так. Может, это опечатка?»

Но мысль о странной «опечатке» не покидала меня ни на следующий день, ни через неделю... Развернув топографическую карту Смоленской области (по состоянию местности на 1984-1993 годы), я и на карте не нашел упомянутых деревень. И здесь опечатка или оплошность топографов? Ведь на карте есть даже несуществующие деревни, а живых, существующих нет! Червь сомнения и удивления точил в душе все больше. Остался последний официальный документ, способный разъяснить нелепость ошибки, нелепость похороненных заживо деревень, - справочник административно-территориального деления Смоленской области, изданный в 1993 году. В справочнике нахожу раздел «Сычевский район», затем «Соколовский сельский совет» и не нахожу ни Пискова, ни То-ропчина. Нет таких деревень ни среди существующих населенных пунктов, ни среди прекративших свое существование. Ни в каких списках не значатся! В сноске же отмечено: «сведения сельсовета». Когда я поинтересовался у главы сельской администрации о причине «забывчивости» упомянуть названия и поныне существующих деревень, то получил обескураживающий ответ: «Таких деревень сейчас нет. По просьбе жителей все деревни объединены под одним названием - Лугано». Вот тебе раз, «по просьбе жителей»! Это что же получается? Надоело, скажем, жителям Сычевки именоваться сы-чевлянам, и, собравшись, подняли они руки вверх (проголосовали), а на следующий день проснулись, к примеру, парижанами. И город Сычевку переименовали в Париж! Красота! Все можно, было бы желание.

Вот так. Лукино... Что же за деревня такая? Первое упоминание о деревне с названием Лукино Сычевского уезда относится лишь к началу XIX века. В 1825 году в этой деревне было всего 4 двора и проживали 58 крестьян (1). И за сотню лет Лукино не очень-то выросло. В начале XX века в деревне было всего 7 дворов. Рядом с Лукином была не менее древняя деревня с названием Коробино. Это название деревни «похоронено» уже очень давно. А в том же 1825 году в Коробине стояло 6 дворов, в которых жили 59 крестьян (2). За деревней Коробино, через ручей, была деревня Дурнево. И это название прочно забыто. И лишь затем большое село Писково.

Все же упоминание села Писково в справочнике я нашел, когда речь идет о Писковской волости. Волостной центр село Писково было довольно крупным селом в уезде. До 1797 года в селе Писково и окрестных деревнях жили дворцовые крестьяне, то есть принадлежащие лично государю. В 1797 году был создан Писковский удельный приказ, а затем и Писков-ская волость. Во главе волости стоял орган местного крестьянского самоуправления - волостное правление, возглавляемое сельским старшиной, который избирался на 3 года волостным сходом. В 1820-х годах писковским волостным старшиной был Савва Демидов, зажиточный крестьянин, который имел собственные земли не только в Сычевском уезде, но и в соседнем Бельском уезде. Существовал и волостной суд-выборный крестьянский орган, который занимался разбором мелких гражданских и уголовных дел. Суд мог приговорить к телесному наказанию, штрафу или даже кратковременному заключению в сычевском тюремном замке.

Как же выглядело село Писково более двух столетий назад? В XVIII веке в селе возвышалась красного кирпича православная церковь, освященная во имя Тихвинской Божией Матери, с двумя приделами - святителя и Чудотворца Николая и святых мучеников Флора и Лавра, у стен которой хоронили не только крестьян села и окрестных деревень, но и городских купцов, о чем свидетельствуют сохранившиеся старинные могильные памятники. К 1825 году приход Писковской церкви составил 1828 душ мужского и 1860 душ женского пола (3). В 1863 году старообрядцам Писковского удельного приказа было предложено построить в селе Писково одноверческую церковь, но они (старообрядцы) отказались «...по упорству их» (4). Позже в селе была выстроена молельня старообрядцев. Вблизи сельского кладбища была большая площадь, вмещающая более 1000 человек. Здесь же размещались волостное правление и питейный дом, который по настоянию священнослужителей местной церкви был перенесен в другое место (5). В селе были торговые лавки. Ежегодно на сельской площади проходила торговая ярмарка, на которую съезжались со своим товаром крестьяне не только Сычевского уезда.

В 1835 году в селе было открыто начальное училище, первое сельское училище в Сычевском уезде. Размещалось здание училища в 40 саженях от церкви. В 1886 году в школе было всего 38 учеников «...из-за крайнего неудобства помещения», но в следующем году писковская школа переехала в новое более просторное здание. Число учащихся возросло, а для учеников из дальних селений были устроены в школе ночлежные помещения (6). В начале XX века Писков-ское училище представляло собой помещение для учителей и класс длиной и шириной по 10 аршин и высотой в 3,5 аршина. Попечителем училища был князь Александр Николаевич Мещерский, учителем - Иван Герасимович Киселев, а законоучителем - священник Стефан Михайлович Стефанов. В училище преподавались предметы: русский язык, славянский язык, арифметика, Закон Божий, чистописание и пение. В 1902 году в училище обучались 60 учеников, в том числе 52 мальчика и 8 девочек (7). В 1910 году на средства сычевского земства было построено новое здание для училища, которое имело 2 классные комнаты. В это время в училище преподавали Мария Ивановна Кудрявцева и Анна Михайловна Денисова (8).

Более двух столетий назад крестьянские избы стояли по обе стороны улицы. Как писал Д. Муромцев в своей работе «Этнографические сведения о крестьянах Сычевского уезда», «избы строят небольшие, низкие, крытые соломой, в три окна, из них 2 окна в стене считая от переднего угла, величиною с аршин и немного более, с растворчатыми рамами, а третье волоковое, в заднем углу против печи, узкое и малое, что можно только просунуть голову, и с вставной рамой. Окна почти везде стекольчатые... Площадь избы составляет в среднем 2,5-4 сажени». С улицы ворота «...были одностворчатыми и вместо петель вращались на пяте, то есть на закрепленной палке, которая вставлялась в сделанную для того нарочно лунку. Эти ворота ставились между избой и первым надворным строением, сверху покрывались крышей, которая, выдаваясь вперед, составляла особенный наружный навес». И далее Д. Муромцев пишет: «...Дым из устья печи прямо выходит в избу, а из нее через отворенную дверь и находящееся над печью, прорубленное в стене отверстие наружу...» Едва ли не половину избы занимала печь. «...Прямо против двери находится деревянная полка в переднем углу, называемая божницею, на ней образа деревянные, писанные масляною краской без... окладов, и медные складные маленькие образа. Под божницею и с боков иногда находятся картины, представляющие Мамаево побоище. Шемякин суд, Погребение кота мышами и подобное. Под образами, в переднем углу, четырехугольный белый продолговатый стол с ящиком, в котором находятся деревянная соло-ница с отворной дверцей и хлеб, завернутый в толстую скатерть... также деревянные ложки и чашки, заменяющие собой столовую посуду. По стенам избы находятся широкие деревянные лавки, к столу придвигается в случае надобности деревянная скамья. При входе в углу у дверей помещается кровать... Освещалась изба лучинами из хорошо просушенных березовых поленьев. Лучина горизонтально укреплялась в светцах-подставках из толстого кованого железа. Под светцы ставили долбленые, наполненные водой корытца. Лавки разделялись на мужские и женские». Так жили крестьяне села более двух столетий назад.

25 сентября 1827 года Императором Николаем I был издан Указ о введении общественной запашки земли. В Пис-ковском удельном приказе 701 десятина удобной земли была отмежевана в общественную запашку и часть земли - в пользу помещика и уездного предводителя дворянства Александра Ивановича Геннади. Учитывая, что большинство деревень Писковского удельного приказа были малоземельны (в 2 деревнях приходилось менее 2 десятин земли на душу, в 72 деревнях - от 2 до 3 десятин, в 33 деревнях - от 3 до 4 десятин и только в 17 деревнях - более 4 десятин земли), эти действия вызвали недовольство крестьян. В начале мая 1828 года крестьянское недовольство переросло в открытое выступление. По распоряжению губернатора часть войск находящегося в г. Сычевке Костромского пехотного полка под командованием полковника Слатвинского и его заместителей полковника Кашинцова и подполковника Рабенфель-дта была направлена в Писковскую волость для усмирения крестьян, которые были подвергнуты экзекуции. После наказаний, 14 мая, в Сычевку вернулись 2 роты этого полка в составе 4 обер-офицеров и 330 солдат (9). Для разбирательства дела крестьян Писковской волости была создана специальная комиссия военного суда. Далее следует совершенно неожиданное событие. Заместитель командира Костромского пехотного полка полковник Кашинцов отстраняется от службы и по Высочайшему повелению предается военному суду (10). Что послужило причиной ареста полковника, пока остается загадкой.

Несмотря на экзекуции, в начале лета крестьяне отказались платить за межевые книги, планы, бумагу, перестали признавать волостное начальство. Крестьянские выступления возобновились с новой силой. В волость приехал сычевский исправник, но он «...нашел слишком мало успеха». Только два крестьянина деревни Каурово заплатили деньги, но вскоре один из них - Андрей Антонов - был арестован как активный участник восстания. 6 июня крестьяне Козьма Алексеев, Не-фед Арефьев, Григорий Иванов и Тит Ионов были арестованы и отправлены в тюрьму. 14 июня «по разбирательству комиссией» военного суда арестовываются 17 крестьян Писковской волости, а 26 июня - еще 7 крестьян. Всем им выдвигается обвинение как «бунтующие против правительства» (11). 11 июля «...для усмирения неповинующихся крестьян Писковской волости» в г. Сычевку прибыл сводный пехотный полк (командир полка подполковник Меларт) сводной дивизии 5-го пехотного корпуса, составленный из подразделений Суздальского пехотного полка (командир полка подполковник Меларт) и Владимирского пехотного полка (командир полка подполковник Поплавский). На следующий день были арестованы еще 12 крестьян, которые содержались под стражей в сычевской тюрьме «до отправки» в губернское правление. Причина ареста: «...за сопротивление в заплате за планы и межевые книги денег».

Число арестованных росло, и для их конвоя 14 июля в г. Сычевку прибыли караульные Владимирского пехотного полка в составе 4 обер-офицеров, 8 унтер-офицеров и 60 рядовых. Спустя неделю прибывают еще 66 караульных того же полка. 22 июля в г. Сычевку прибыли сам начальник сводной дивизии генерал-лейтенант Набоков и бригадный командир генерал-майор Толмачев (12). В каждый крестьянский двор были поставлены по нескольку солдат, а во дворы наиболее упорствующих крестьян - по обер- или унтер-офицеру. Но и тогда крестьяне стояли на своем, не сдаваясь. Ранним утром на сельскую площадь были согнаны крестьяне села Писково и окрестных деревень. С требованием прекратить волнения и повиноваться к крестьянам обратился сычевский судья Пузы-ревский. Крестьяне продолжали упорствовать. Тогда началась экзекуция, и на писковскую площадь пролилась кровь. Крестьян наказывали плетьми. Среди наказанных были Иван Романовский, Денис Фивенков, Тимофей Гаврилов, Анисим Ефимов и другие крестьяне.

И после экзекуции аресты крестьян Писковского удельного приказа продолжались. 3 августа были арестованы и взяты под стражу 2 крестьянина, 14 августа - еще 10 крестьян. Как следует из записи в журнале содержания арестантов в городской тюрьме, «по какому делу - того из сообщений уездного суда ничего не видно» (13). Еще долго эхо выступления крестьян Писковского удельного приказа было слышно в уезде и губернии. Даже спустя несколько месяцев, 10 октября 1828 года, в городскую тюрьму были посажены 27 крестьян по делу «...в недавании землемеру межевать землю». Так закончилось одно из крупнейших выступлений крестьян Смоленской губернии первой половины XIX века.

В середине XIX века село Писково отличалось «изрядными» фруктовыми садами. В состав Писковского удельного приказа входили 124 деревни, а население приказа составляло 3739 душ мужского пола и приблизительно столько же женского. Сколько деревень исчезло с той далекой поры, и сейчас вряд ли кто-либо помнит такие названия деревень, как Серковы ляды, Сырь, Шалобалково, Рылково, Скуколо-во, Писки, Мостище, Голево... Все это Писковский удельный приказ.

Это только небольшой штрих из истории бесславно забытых, вычеркнутых из памяти, из жизни, но еще живых деревень. Кто, когда и зачем, какой чиновник росчерком своего пера посягнул на историю? Не нами даны названия-имена деревням и селам - не нам их и уничтожать.

Вспоминается случай, когда я немного заплутал в ленинградских лесах. Вышел на лесную поляну, что на берегу речки Черной, и в глаза бросилась небольшая, но аккуратная табличка. Надпись на ней гласила, что на этом месте была деревня (кажется, Жуковка), сожженная в 1942 году немецко-фашистскими захватчиками. Деревня больше не отстраивалась, но память о ней жива. А проходящие мимо таблички невольно снимают шапки...

Приходилось мне работать на строительстве БАМа. Примечательно то, что в названиях населенных пунктов и станций бережно сохранены, а в ряде случаев и возрождены многие интересные названия, связанные с языками и культурой живших здесь народов: Чара, Дипкун, Тунгала, Улакиткан, Ургал, Сулук, Герби и другие. Пример этот достоин подражания! Тем же, кто без тени сомнения упраздняет названия наших, пусть даже исчезнувших, деревень, а тем более живых и ныне (Писково, Торопчино, Подсосонье, Порывайки и многие другие), важно помнить слова американского философа Ж. Сантаяны: «Тот, кто не помнит своего прошлого, осужден на то, чтобы пережить его вновь».